В конце 15 века Европа выглядела совсем не так, как сейчас. Границы государств, которые мы сейчас привыкли считать постоянными и нерушимыми, были какими угодно, только не постоянными и нерушимыми. Границы менялись постоянно по одним и тем же причинам: смерть правителя, свадьба, в качестве уступки, или военного похода. Ставки на войнах в течение этого периода были очень высокими, поэтому генералы и военачальники постоянно искали новые способы получения преимущества над своими врагами.

Ландскнехты, германские наемные солдаты, которые существовали примерно с 1487 по 1556, обеспечили одно из таких преимуществ. Изначально созданные в качестве силы для поддержки устремлений по созданию Святой Римской Империи Максимилианом, наследником Святой Римской Империи, они вскоре начали сами наниматься к тем, кто предложит высшую цену (включая врага Максимилиана, короля Франции - но эту практику Максимилиан очень быстро прекратил, приказав всем германцам, находящимся на жалованье у Франции, вернуться домой).

“Ландскнехт” (”Landsknechte”, термин впервые был введен в употребление Питером ван Хагенбахом, летописцем Карла Смелого Бургундского) буквально означает “слуга страны”. Нанимаемые в основном из бедноты в южной Германии, они получили известность благодаря своей необычайной одежде и эффективной боевой тактике. В зените славы они были лучшей военной силой в Европе.
Облик войны менялся, Бургундские войны (1476-7) показали полное бессилие рыцарской кавалерии против любых хорошо подготовленных построений пикейщиков и новых ручных ружей. Новая мобильная пехота - ландскнехты - пикинеры в лучших традициях швейцарских наемников, быстро превратились в главную составляющую наемных армий по всей Европе. Битвы Ренессанса иногда были похожи на шахматную игру, в которой победа и поражение признавались очень быстро, по возможности - с наименьшей кровью. Эти джентльменские соглашения скоро начали исчезать с поля боя в связи с применением тактических хитростей, таких как засады, маскировка отрядов, дезинформация противника, дымовые и пылевые завесы для ослепления противника перед внезапной и массовой атакой, которые впервые появились и были включены в стратегию и боевые формации европейских армий.
Главной силой ландскнехтов были солдаты, использующие пики (древковое оружие длиной 14-18 футов с 10-дюймовым стальным наконечником), которых поддерживали “ударные отряды”, вооруженные огромными двуручными мечами-цвайхандерами (Zweihander, меч длиной 66 дюймов, с обоюдоострым, иногда волнистым лезвием, весящим 7-14 фунтов; таких солдат называли “Солдатами на двойном жалованье” - Doppelsoldner - они шли в атаку в первых рядах, вламываясь в ряды неприятельских пик, ломая их и расчищая проходы для основных сил) или алебардами (древковое оружие длиной 6-7 футов). В дополнение, отряды ландскнехтов владели аркебузами и различными видами тяжелой артиллерии. Используя новую тактику, они вскоре заслужили уважение врагов.



Первое документальное упоминание о ландскнехтах относится к I486 году, когда совет Гельветской конфедерации рассматривал диатрибу Конрада Гехуффа, который в частности сказал, что "предпочитает вооружать и тренировать швабов и других ландскнехтов, потому что один из них стоит двоих швейцарцев". В 1487 году один из военачальников Максимилиана граф Эйтельфриц фон Гогенцоллерн муштровал первый отряд ландскнехтов на улицах Брюгге. К 1488 году "Черная гвардия", сформированная во Фрисланде для защиты владений Максимилиана в Нидерландах, упоминается как "элита". На протяжении 12 лет Черная гвардия безукоризненно несла службу на территориях, прилегающих к Северному морю: а также в Швеции и Дании, прежде чем не была полностью уничтожена в бою с крестьянской армией Дит-марша под Хеммингштедтом 17 февраля 1500 года. В 1490 году Максимилиан сумел сформировать мощную армию ландскнехтов, участвовавшую в Венгерских войнах. Однако, освободив свои территории на востоке и успешно овладев крепостью Штульвайссенбург в Богемии, ландскнехты отказались идти на Будапешт, сославшись на задержки в выплате жалованья. Наемники вернулись домой, неся с собой богатые трофеи.

Неприступные и непробиваемые квадратные построения, ощетинившиеся во все стороны пиками (скопированные у швейцарцев), ряды солдат, вооруженных новыми смертоносными аркебузами, и мобильная артиллерийская система превратились в стандарт этих новых смертоносных наемных армий. Армия ландскнехтов наводила страх одним своим видом.
Швейцарские наемники были грозными воинами, считавшими хорошим врагом мертвого врага. Швейцарцы царствовали на поле боя около столетия, пока не было введено новое оружие - легкая кавалерия и аркебузы, которое они по каким-то причинам игнорировали. Главенство швейцарцев в пеших битвах окончательно пришло к концу в битве у Бикоки. Под командованием Георга ван Фрюндсберга, контингент ландскнехтов уничтожил свыше 3000 швейцарских наемников, используя земляные укрепления, изнуряющие атаки и новое оружие - аркебузы.



Обычно формирование наёмных отрядов происходило просто. Когда какому-нибудь правителю нужны были солдатики, он обращался к какому-нибудь опытному вояке с реноме и харизмой. Реноме было необходимо для привлечения максимального количества подрядчиков, харизма — чтобы капитан мог баснями о золотых горах в будущем уговорить свою стаю товарищей не начинать массовое дезертирство при малейшей задержке жалованья. Особых формальностей тут не было — достаточно было устроить вербовочный пункт со знаменосцем и барабанщиком в людном месте, сколотить банду и отправиться за трудовым рублём в нужную горячую точку.
У ландскнехтов же всё было расписано до мелочей. Орднунг ист орднунг. Вербовщиков рассылали централизовано, каждому выдавали патент с указанием имени командира отряда (полковника), размера отряда, его структуры, суммы жалованья, условий службы и периода службы (обычно от трёх до шести месяцев). Оклад ландскнехта зависел от навыков и снаряжения, надбавки, штрафы и возможный период задержки строго оговаривались в договоре. Например, хотя дворянину автоматически назначалось двойное жалование, упор делался не на происхождение, а на наличие гарантированных рыцарским воспитанием военных навыков. Поэтому любой простолюдин мог получить такое же почётное место в платёжной ведомости, если предоставлял доказательства своего мастерства, например, принадлежности к стрелковой гильдии или фехтовальному братству, или явился на смотр в полном доспехе и с оружием.
Также чётко была продумана и внутренняя организация войска, которое было иерархически структурировано и наполнено невиданным доселе количеством должностей, служащих организации должного функционирования полков как боевых единиц. Права и обязанности капеллана, писаря, доктора, разведчика, квартирмейстера, переводчика, повара, казначея, знаменосца, трубачей и барабанщиков были исчерпывающе определены. Командная лестница тоже была непрерывна от самого императора и до последнего капитана с его заместителем-лейтенантом. Так, за дисциплину отвечал полковой профост, schultheiss — за исполнение законов, oberster feldweibel — за поддержание боевых порядков, провосту помогал hurenweibel, отвечавший за организацию обоза и проституток, отвечавший за склады stockmeister, отвечавший за охрану заключенных steckenknechte, а также nachtrichter или scharfrichter — полковой палач.



Ещё одним существенным отличием ландскнехтов была собственная система права. Прочие законы не имели над ними почти никакой силы, но они и не были нужны — жизнь ландскнехта полностью регулировали специальные «статейные грамоты», они же военные кодексы, они же артикулы. У ландскнехтов был свой список того, что считалось проступком, свои наказания и свои суды. Поэтому неудивительно, что в их пёстрой компании нашлось место юристам — в полках обязательно должен был быть шультхайс, который умел бы ориентироваться в противоречащих друг другу нормативных актах, правильно толковать статьи и применять их на практике. В целом же осознание того, что они живут по собственным законам, давало ландскнехтам уникальное для того времени чувство свободы. Здесь не важно было, из какого они сословия, здесь можно было не обращать внимания на запреты для гражданского населения и пользоваться специальными привилегиями. Естественно, что это ещё больше сплотило ландскнехтов как корпорацию.
Чтобы вы представили, насколько ландскнехты были свободны от прочих законов, можно привести пример с колдовством. Суеверие среди военных всегда было распространено. Когда человек оказывается в стрессовой ситуации, он тут же начинает истово верить, причём во всякую ерунду. Например, как-то раз ландскнехты наотрез отказались идти в бой. Типа, в день Избиения Младенцев в Вифлиеме (28 декабря), воевать не годится, это плохой денёк для любого начинания. Их командир Рене Лотарингский вынужден был грязно выругаться и изменить дату сражения. Ещё верили, что прочитав перед статуей Св. Варвары правильную молитву, можно вернуться из битвы невредимым, а взглянувший на образ Св. Христофора не испытает в тот день никаких напастей.

Ещё во времена ландскнехтов модно было заполучить какой-нибудь талисман, сделанный из субстанции, вызывающей сегодня рвоту. Самым шиком считалась «das Nothemd» — рубашка, сотканная и сшитая девственницей в ночь перед Рождеством, в сравнении с которой не котировалась лучшая миланская броня. По мнению опытных вояк, самым надёжным колдунством была бумажка, исписанная волшебными значками, проглоченная и запитая вином (которое необходимо предварительно перекрестить). Лечиться ландскнехты предпочитали тоже дедовскими методами, а не у полковых фельдшеров. В общем, волшбой занимались все: кто-то для защиты в бою, кто-то для меткости выстрела, кто-то для удачи в игре в кости.
И всё это ландскнехтам сходило с рук, как самому Папе Римскому, несмотря на бушующую вокруг охоту на ведьм. И «Молот ведьм» особенно оговаривал неприкосновенность войска, «находящего удовольствие в меткой стрельбе колдуна», и на практике отцы-инквизиторы ландскнехтов тоже не тревожили. Более того, все эти суеверия нередко приветствовались командованием, которое или поднимало так боевой дух, или само верило в чудодейственные ткацкие способности непорочных дев.



Идея братства логично привела к тому, что внутри сообщества ландскнехтов появилось понятие корпоративной чести. Честь ландскнехты понимали просто — это верность данному слову и верность присяге, то есть деловая порядочность, а не рыцарский кодекс поведения. Если кто-то нарушает клятву, его клятвопреступление (der Eidbruch, der Meineid) порочит всю корпорацию, ведь репутация для наёмника архиважна. Поэтому ландскнехты не только условия договора с нанимателем исполняли до последней буквы, но и клятвы, данные врагу, держали твёрдо. Например, соблюдали договоры о «доброй войне», когда сдающимся в плен сохранялась жизнь, выполняли обещания не воевать против милостивого победителя.

Так, в 1509 году венецианцы отпустили попавших в плен ландскнехтов в обмен на данное в храме обещание не воевать против республики Святого Марка в течение одного года. Как только они присоединились к остальному войску, то получили приказ снова отправиться на войну. Ландскнехты отказались наотрез. Они заявили, что хотят поступить как «благочестивый военный люд», и послали своих послов к императору для уведомления о заключённому договоре и намерении его соблюдать. Ещё лучше ландскнехтов характеризует эпизод времён Шмалькаденской войны. В ту пору по всей Германии шла яростная рубка между протестантами и католиками, а точнее — между теми, кто поддерживал императора Карла и теми, кто поднял против него мятеж. И случилось так, что в городе Нойбурге, что на прекрасном голубом Дунае, превосходящими силами имперцев был блокирован гарнизон наёмников, служащих протестантам. Императорский наместник Ганс Шнабель предложил решить вопрос по-мужски, без драки: гарнизон сдаёт город и марширует восвояси с со всем оружием и штандартами. Ландскнехты согласились. Но каналья Шнабель их злостно обманул — подождал, пока они выйдут, окружил и трёхдневным голодом заставил разоружиться, сорвать знамёна, и дать клятву не воевать против императора и Австрийского дома. Ландскнехты обиделись и обозвали этот случай «нойбургским бесчестием» («Schmach von Neuburg») и «новым неслыханным неландскнехтским обычаем». Двойное преступление против клятвы и традиций (т.е. принуждение к клятве), было настолько экстраординарным и скандальным прецедентом, что для его обсуждения были полностью созваны полки Шертлина и Хайдека, составлявшие практически всю пехоту протестантов. Дело в том, что даже такую клятву нельзя было просто забыть — потребовалось избрание солдатами специальной комиссии, которая пришла к выводу, что нойбургские лузеры не обязаны соблюдать вынужденную клятву.



Одежда ландскнехтов была самая украшенная и вызывающая в период Ренессанса. Ландскнехты были свободны от регулирующих стиль и внешний вид одежды законов, которым подчинялись другие граждане - Максимилиан даровал им это освобождение:
“Их жизнь настолько коротка и безрадостна, что великолепная одежда - одно из их немногих удовольствий. Я не собираюсь отбирать его у них.”
Их одеяния славились своим декорированием в стиле “буфы и разрезы”, возникшим в результате прорезания верхней одежды и набивкой нижних слоев через эти разрезы. Рукава часто театрально раздувались, как и штаны. Зачастую их рукава различались палитрой цветов и контурами буфов даже один от другого! Штанины иногда также различались. Они носили широкие плоские шляпы, огромных размеров, часто украшенные страусиными перьями. Некоторые носили непристойно огромные мешочки, прикрывающие их гениталии. Даже их обувь была декорирована в стиле разрезы-и-буфы. Внешний эффект зачастую приводил к ощущению искажения зрения.
Стиль “буфы-и-разрезы” в одежде был усвоен также и другими народами, став обычным типом украшений в некоторых частях Европы. Английская знать была частично очарована “буфами и разрезами”. Генрих VIII стал одеваться в этом стиле после того, как увидел одежду нанятых им ландскнехтов; фактически, знаменитый портрет Генриха VIII Ганса Гольбейна изображает его в камзоле, декорированном буфами и разрезами. Другие портреты Генриха изображают его носящим нечто выглядевшее как юбка до колен; он перенял этот стиль от германских военных юбок, носимых некоторыми ландскнехтами. Сын Генриха, Эдуард VI и Елизавета I также одевались в этом стиле.



Мужчины, которые вступали в отряды ландскнехтов, обычно приводили с собой женщину, которая заботилась о них - сестру, жену или дочь. Эти женщины назывались “Hure” - в буквальном переводе “шлюха” - но они не были проститутками, а только спутницами лагеря (Kampfrauen). Они заботились о мужчинах между битвами, и даже частично участвовали в самих битвах, следуя за дерущимися, грабя убитых и добивая умирающих. Некоторые даже помогали артиллеристам, разбирали вражеские дома на древесину, что позже использовалась на земляных работах и укреплениях.
Женщины также переняли стиль одежды “буфы-и-разрезы”, хотя и не в той степени, как одевались мужчины. Их шляпы были похожи на мужские. Один характерный аспект женского одеяния выражался в том, что они укоротили свои юбки, подняв кайму на несколько дюймов от грязной земли и создав буфы из излишков ткани вокруг бедер.
Жизнь ландскнехта не была легкой - наказания за нарушение законов и правил были быстрые и жестокие, битвы были кровавые и ужасные, а жизненные условия обычно были некомфортные. Главной (и единственной) выгодой была плата: ландскнехт зарабатывал в месяц больше, чем фермер - за год. Если он выживал, он мог уйти на пенсию богатым.
Развитие огнестрельного оружия вызвало закат силы и славы ландскнехтов - плотных построений пикинеров. Дикие, необузданные одежды ландскнехтов исчезли ко второй половине XVI века, и даже само слово “ландскнехт” исчезло из употребления, теперь они именовались Имперской пехотой (Kaiserliche Fussknecht). Так завершился один из самых знаменитых периодов военной истории Европы.



Вешний воздух, небо чисто
Смех девчонок по домам
Мы ландскнехты, в поле вышли
До весны нет дела нам

Лето жарит пыльный город
Птичий щебет, все в цветах
Если жарко — шире ворот
Да прибавьте, парни, шаг!

Ветер, листья облетают
Дождь в лицо горазд хлестать
Шаг ландскнехты не сбавляют
Нам на осень наплевать

В сером небе хлопья кружат
От ворон черным-черно
И мостов теперь не нужно
Впрочем, нам-то все равно

Вешний воздух, птичий гомон
Листопад и ночь зимой
То ландскнехту все знакомо
Позабыт лишь путь домой.