Эти картины вошли в золотой фонд отечественной киноклассики. Кажется, мы знаем о них все. Но, получив в распоряжение редкие кадры со съемок, «Комсомолка» еще раз убедилась: кино – как волшебный горшочек, всегда готовый угостить всех желающих новой порцией любопытных историй.

Супруге Шурика запрещали надевать каблуки

Здесь запечатлен рабочий момент съемок фильма «Иван Васильевич меняет профессию». Герой Александра Демьяненко – изобретатель Шурик Тимофеев выясняет, что его жена Зина (актриса Наталья Селезнева) вовсе не уехала с подлым режиссером Якиным, а только что пришла с работы. Кинодива-стервочка ему просто приснилась…

- Сцену снимали без повторных дублей, – рассказала «Комсомолке» Наталья Селезнева. – Гайдай очень не любил, когда актеры перед съемками начинали прорабатывать образы. «Вы должны приходить подготовленными, ваша Зиночка – у вас уже в душе и голове, зачем тратить время на репетиции?» – повторял мне Леонид Иович. Лишь когда встал вопрос, как будет выглядеть реальная Зиночка, я и Гайдай довольно долго над этим думали. В итоге он доверился моему замыслу: я верная жена, скромная, а не карьеристка в модном костюме. А с каким интересом – человеческим, а не профессиональным – он смотрит на нашу пару! Знаете почему? Жена Гайдая Нина Гребешкова рассказывала, что изобретатель Тимофеев был похож именно на ее знаменитого мужа. Таким режиссер и был – нескладным, наивным, застенчивым и очень порядочным.

К слову, в облике Шурика-ученого кардинально менять ничего не пришлось. В «Операции «Ы» Демьяненко перекрашивали из брюнета в блондина. Гайдай говорил: мол, раз он положительный герой, пусть будет светлым до кончиков волос. А в фильме про Иоанна Грозного у Шурика природный цвет волос, темный. А вот героине Селезневой надели парик – как дань моде тех лет. Парик этот сшили для Любови Орловой, когда она снималась в фильме «Русский сувенир», но он ей не подошел.

И еще любопытный нюанс: Демьяненко был маленького роста, а рост Селезневой модельный – 175 см. Чтобы они выглядели гармонично, Гайдай шел на разные ухищрения: Демьяненко ставили на табуреточку, а Селезневой не разрешали надевать каблуки.

Боялись, что «бесприданница» простудится

На этой фотографии – съемки финальных эпизодов картины «Жестокий романс». Бесприданница Лариса Огудалова (актриса Лариса Гузеева) умирает от выстрела нелюбимого жениха Карандышева.

- Мы снимали в общем-то в жестких погодных условиях. Октябрь, который выдался по-осеннему промозглым, открытая палуба настоящего парохода, – поделился воспоминаниями с «КП» ассистент режиссера фильма Евгений Цымбал. – Гузеева мерзла, лежа на холодном настиле, и нашей главной задачей было ее не застудить. Ей, конечно, подкладывали под спину какое-то покрывало, но тепло оно давало минимальное. Камеру держит знаменитый оператор Вадим Алисов, фокус поправляет второй оператор Владимир Шмыга, брат певицы Татьяны Шмыги. Натурой выбрали Кострому и специально для фильма пригнали старинный колесный пароход «Спартак», который сыграл «Ласточку». Он пережил две войны и одну революцию, но сохранился в приличном состоянии. Главному режиссеру ленты Эльдару Рязанову так стал дорог «Спартак», что он захотел его сделать музейным экспонатом «Мосфильма». Но идею никто не поддержал, и в начале 90-х годов пароход разрезали на металлолом.

В перерывах между съемками Крамаров искал себе невесту

И снова «Иван Васильевич…» – только обсуждение сцены появления лжецаря перед его слугой дьяком Феофаном, которого сыграл Савелий Крамаров.

- Для Крамарова эта роль стала в чем-то знаковой. Наконец-то он нашел свое амплуа – играть выразительной мимикой, присущей, пожалуй, только ему одному из актерской плеяды тех лет, – рассказал «КП» близкий друг артиста писатель Владлен Стронгин. – Гайдай так и учил Крамарова: «Савелий, ты, главное, «громко» хлопай глазами и лицом «свисти», когда его вытягиваешь. Остальное – дело техники». Крамаров так и делал – вспомните, какими неожиданными звуковыми эффектами сопровождаются его ужимки. Крамарова после выхода фильма стали массово узнавать: Гайдай открыл его звезду на советском кинонебосклоне.

- Но, несмотря на внешнюю разухабистость, Савелий вне съемочной площадки вел себя скромно, – продолжает Стронгин. – И в перерывах между командами «Мотор! Начали!» занимал себя исключительно полезным делом – искал невесту. Общался с ассистентками режиссера, гримершами, даже ходил несколько раз на экскурсии в Ростовский кремль (там снимали «царские палаты»), чтобы познакомиться с хорошенькой посетительницей, но как-то ему все не везло…

Кстати, о том, чтобы снимать столицу периода правления Ивана Грозного в Московском Кремле, не могло быть и речи. Кремль был капитально перестроен во времена Годунова. Поэтому «иоанновскую Москву» снимали в кремле в городе Ростове. Он в отличие от Московского глобальным переделкам не подвергался.

После «Вия» – черная полоса

Панночка Наталья Варлей из фильма «Вий» ждет своей очереди гримироваться. Ей накладывали тусклый грим и подсвечивали глаза, чтобы они светились изнутри сатанинским огнем. По этому кадру видно, что Варлей чувствует себя в ведьминском гробу вполне комфортно. Молодая актриса, не желавшая терять напрасно время, пока на площадке устанавливали свет, лежа в гробу, читала конспекты и учебники. Но потом Варлей призналась, что после «Вия» у нее в жизни наступила черная полоса. И даже не связывая это с лентой, она решила креститься.

- Мы были с театром на гастролях в Херсоне, я пришла в храм, – вспоминает Наталья Владимировна. – Было тайное крещение, потому что я занимала должность секретаря комсомольской организации. И уже позже я поняла, что нечистая сила в храме – большой грех.

Басилашвили стеснялся целоваться с Гурченко

Эльдар Рязанов снимает фильм «Вокзал для двоих». В этой сцене между главными героями – пианистом Платоном Рябининым (Олег Басилашвили) и привокзальной официанткой Верой (Людмила Гурченко) происходит сближение, ранее казавшееся невозможным. Слишком они разные: образование, уклад жизни…

- Мы снимали эпизод на Рижском вокзале в Москве. Вокзал маленький, но в его помещениях был музей Министерства путей сообщения, – рассказывает Евгений Цымбал, который, как и в фильме «Жестокий романс», работал ассистентом режиссера. – «Мосфильм» договорился с дирекцией вокзала, что на время съемок экспозицию свернут и там разместят «ресторан». Врезался в память забавный случай. Когда Людмила Марковна прочитала сценарий и появилась на съемочной площадке, она сказала Рязанову: «Элик, мне все понравилось, но зачем в картине так много баб?» Эльдар Александрович рассмеялся: «Люся, а где ты видела ресторан с одной официанткой?»

Если Гурченко уже была знаменитой актрисой, то слава Басилашвили только набирала обороты. И, как признался позже актер, он ужасно ее стеснялся:

- Особенно нелегко мне далась сцена поцелуя с Гурченко. Нужно было целоваться – ужасное слово – взасос, и мне пришлось набраться храбрости, чтобы естественно сыграть нашу интимную сцену.

Тарковский готов был лично мыть ноги Бориске

Съемочная группа «Андрея Рублева» готовится к последнему эпизоду фильма.

- Мы заканчиваем самую мощную новеллу картины – «Колокол», – рассказал «КП» актер Николай Бурляев, снявшийся в роли колокольного литейщика Бориски. – До окончания съемок буквально пара часов, и я, такой уставший и одновременно расслабленный, обмяк на руках Андрея Тарковского. Потому что для меня на «Рублеве» не обошлось без физически мучительных сцен. Например, немало времени пришлось провести в холодной и слякотной топи. По сюжету Бориска понуро идет вдоль обрыва, поддевает камень. Вместе с камнем с обрыва падает и его лапоть. Бориска хочет его достать, но срывается вниз. Прямо в дубле своей шкурой я пересчитал все бугорки, корни, пни. Но пока Тарковский не крикнет «Стоп!», надо барахтаться в грязи и радостно кричать: «Глина! Нашел!» Впрочем, ради Тарковского можно было и пострадать. Однажды после таких дублей актер Анатолий Солоницын насчитал на моем теле около 20 ран. И после особенно трудной съемки Тарковский лично готов был мне мыть ноги и обтирать спиртом…