Юрий Москаленко

15 августа 1958 года вечером, египетский король Фарух прогуливался в обществе двух красоток по фешенебельному кварталу Рима – Via Veneto. Король очень любил приударить за прекрасной половиной человечества, никогда не отказывал себе в удовольствии сделать общение более тесным, но очень не любил репутации плейбоя, которой постарались наградить его политические противники. Поэтому он старался особо не «светиться».

 Юлия Михалева

Долгое время я сидела дома, стараясь удивлять семью какими-то кулинарными изысками при минимальных расходах. Доходило до своеобразной игры: каждый день мой трёхлетний сын, приходя из садика, хитро спрашивал с порога: «Чего сегодня приготовила?». И если я, краснея, отвечала: «Будем доедать вчерашний супчик!», он качал головой и вздыхал: «Значит, я не угадал!». Зато как озарялось его лицо, если я радостно выпаливала: «Сегодня салатик с золотой рыбкой!».

 Валентина Пономарева

Жизнь в сказочном мире - понятие особое. Она может присутствовать как в материальном мире, так и в любом другом из пространств, составляющих этот мир, в т.ч. и в царстве мёртвых. Занятно, что живые и мёртвые то и дело встречаются: либо на границе, либо в глуби мест обитания тех и других.

Иванушка, например, наведывается к Бабе Яге. У той, как известно, главная особая примета - не нос, что в потолок врос, а костяная нога. То есть этой самой костяной ногой она находится в царстве смерти, а другой - стоит в мире людей; потому и не видит сразу героя, восклицая: «Чу, русским духом пахнет!». Бабу Ягу исследователи традиционной культуры называют Богиней смерти. Но она не всегда выступает исключительно как хозяйка избушки на курьих ножках с печкой, предназначенной для зажаривания людей.

Константин Кучер

Нет, человеческим же языком сказано – не буди лихо… Не буди! Вот к чему Юля Чичерина про это «жареное солнце»? Оно ведь и правда «жареное». И не просто так, а очень сильно… Невыносимо «жареное».

Особенно когда дело касается «больших городов». У речки, озера, а тем более на пляжах Анталии, греческих островов или Египта оно себя совсем по-другому ведет. Более снисходительно и милосердно, что ли. А вот в городе…

Марк Блау

 

Двадцатый век, начавшийся с ужасной войны, положил конец многим иллюзиям. Не самая большая среди них – сказка об изобретателе-одиночке, этаком Леонардо да Винчи, только и думающем о том, как бы осчастливить человечество и, в конце концов, его «осчастливливающем».

Кстати, о Леонардо да Винчи. Вернее о его записках. Это своеобразный зашифрованный каталог идей, которые он намеревался предложить властителям-современникам. Тем из них, кто смог бы оплатить осуществление этих идей, снискав для себя славу и могущество. Изобретателя же одарив некоторым количеством денег, благодаря которым тот мог бы продолжать свою изобретательскую деятельность.

Игорь Ткачев

На праздники каждый пытается купить себе чуточку счастья. Купить – словно его можно купить. Или выиграть. Или найти, валяющимся в соседней подворотне.


Люди, до этого работавшие не покладая рук, зарабатывающие себе изо всех сил язву желудка, нервный срыв или «помолодевший» инфаркт с инсультом, на праздники, как мыши, на чердаке наевшиеся мышиного яду, вдруг дружно сходят с ума.

Молодые и старые, благополучные и не очень, все какие-то помятые и потрепанные от этого ожидания очередного праздника жизни, с неестественным блеском в обалдевших глазах, они гурьбой высыпают на такие же помятые и потрепанные улицы и тротуары; набитыми до отказу автомобилями вырываются на природу – к морю, речке, лесу, оголтело и в поту мчатся на свои фазенды-дачи.

Валентина Пономарева